редкая, но нежная тварь ....
09.09.2010 в 11:17
Пишет Сусуватари:Граф Ди.
Для тебя.
Граф Ди и Они.
Обоснуйство: кавказские овчарки - одна из самых древних и надежных пастушьих пород. Крупные, тяжелые собаки, не ниже 72 см в холке, растянутого экстрьера... в общем, пушисты, суровы, самонадеянны и очень физически крепки.
Они - духи (яп.), которые могут быть хранителями, но договориться с ними довольно сложно и дорого. Ходят мохнатые, клыкастые, с дубинами. Считаются очень силными защитниками.
Граф Ди и Они.
Граф Ди немало думал, иногда даже мечтал о Леоне Оркотте. Думал, как принято в Китае, метафорами. В частности, мысли о его ногах часто сводились к сопоставлению с жирафом («такая плавность, длинные, сухие, и шел бы жевать свою зонтичную акацию, что засел у меня!»), то с гепардом («прямо засада – и вот рывок на скорости 117 километров в час, поймать меня с наркотиками, да!»). Но иногда мысли не принимали словесного облика, оставаясь яркой, невероятно чувственной картиной: Граф Ди прямо видел, как на белой, розоватой тонкой коже Оркотта , длинные фиолетовые ногти оставляют вспухающий вишнево-красной кровью след. Правда, Граф тут же спохватывался – это ж ногти повредить можно! – и торопился помазать ноготки каким-нибудь укрепляющим составчиком с апельсиновым маслицем, витаминчиками… и сладкого, со вздохом, внутрь! Нежное пралине, белого, как кожа Оркотта до того, как… ой!
читать дальше
В тот день, когда чувства Графа подверглись особым испытаниям, а сравнений Леону досталось особенно много, все началось, как обычно: чуткое ухо Графа уловило ворчание и пинок в дверь Оркотта, а к нему неожиданным дополнением прозвучало пыхтение, сопение и стук когтей.
«Совершенно озверел! Сейчас я…» - радостно встрепенулось в душе у Графа, и он помчался в магазинчик.
Это был действительно Леон Оркотт, опять с изумительно самоуверенным видом уже расселся в кресле, но этот раз Граф застыл в изумлении: Оркотт был не один, он был с приятелем! Почтительно поклонившись гостю, Граф Ди предложил пришедшим чаю.
- Давай свою крашеную водичку, - отозвался Оркотт, - а этому, - он кивнул в сторону своего приятеля, - сыру, что ли. Он сыр любит. И это… просьба у меня.
Приятель тем временем сдержанно поприветствовал Графа, но промолчал и в беседу не вступал. Поэтому Граф рискнул сразу уточнить: какая просьба?
- Ну… думаю, ты-то справишься, - великодушно заявил Леон, - всего подержи пару дней парня у себя. Ничего серьезного.
Приятель вновь промолчал, видимо, не понимая всего легкомыслия Леона. Зато Граф точно знал – пора заварить чай.
Пока вскипала вода, граф осмелился задать вопрос:
- Как вы познакомились?
Начало знакомства была хуже, чем можно было надеяться: на дежурстве, на улице! То есть, был весь наличный отдел по раскрытию особо тяжких преступлений в аэропорту – ждали прибытия… ну, неважно – важно было быть готовым и взять. И вдруг к Леону, которому пришлось торчать в форме обычного полицейского, подлетает какая-то тетя, пищит, что у него доброе лицо, как у настоящего полицейского, и он их спасет. Шефу некогда было, он бросил Оркотту «Разберись!» и забыл – задача по… ну, в общем, он занят, Оркотт – действуй. Тетка тащит за собой, повторяя, что это катастрофа, а он, настоящий полицейский, ее спасение.
Как оказалось, произошла путаница в бумагах этого парня: из-за его прививок. Что-то там с датами. В общем, ему можно лететь, куда надо, лишь через два дня, тетя вернется, вот любой залог и все дела, а самолет улетает и… типа, мой любимый, мамочка прилетит скоро-скоро, сестренка проводит до питомника. Где собаку передержат, Вы уж просто проводите.
И тетка сматывается, остаются этот парень и сестренка. И обалделый Оркотт.
Это была, мягко говоря, собака. У Графа вначале было подозрение, что Оркотт перестарался и притащил саблезубого тигра. Или пещерного льва. Хотя, конечно, этот зверь был меньше.
Пес на первый взгляд производил впечатление рыжего медведя. Тяжелая, широким клином, с округлыми медвежьими ушами голова, внимательные маленькие темно-карие глазки, почти незаметные на черной морде. Грудь и плечи могучие, покрыты плащом из меха с очень длинной, прямо львиной, остью. Очень крепкие лапы, пышный хвост…
В это момент до того сидевший тихо и лишь моргавший пес с шумом выдохнул и, разъезжаясь лапами, стал сползать вдоль ноги Леона на пол – полежать. Граф умилился: какая непосредственность, и кинулся спасать чашечки для чая – потому что под тяжестью пса в одну сторону поехало кресло с Леоном, а в другую – столик с чайной посудой, в который уперлись лапки собачки.
Песик с довольным видом выдохнул через нос, закрыл глаза и раскрыл ярко-розовую пасть. Зубы были отличные: все настоящие, не малыш уже, молочных нет (ах, что вы – при таком-то росте какие молочные!), фарфорово-белые, клыки прямо с мизинец Графа (если без ногтя, конечно, мерить). Нестертые резцы, ни единого пятнышка – чудо, чудо!
- А как же Вы до меня добрались?
И Оркотт подробно рассказал. Сначала про сестру – той было всего 16, и, ясное дело, вдвоем с этим парнем ей нигде не страшно, но на улице, где маленького («она считает его МАЛЕНЬКИМ, прикинь, Ди!») ей жутко – вот рванет со страху, она и не удержит. Как оказалось, была права. Едва только Оркотт сказал, что проводит до питомника (а куда деваться?), девчушка (миленькая, косы и все такое, нормальная деревенская девочка, Ди, ты что?!) скомандовала песику «Они, пошли», песик пошел…
- Знаешь, Ди, я слышал, что собаки ходить шагом не умеют, но песик рванул такой рысью – я прям полетел, вцепившись в девчушку! Он, наверное, решил, что совсем обратно, и понесся искать свой Кентукки или где они там живут. Пес прямо лапами едва касался, низко расправился над полом и гнал куда-то по переходам, девочка тонко визжала «Подожди, стой, налево» и как мы не врезались ни во что и поворачивали – сам не знаю. Так мы добежали какими-то переходами вокзала до места, где песик решил перевести дух и разобраться – где тот родной Орегон. Ну, или Кентукки. В общем, родная ферма и будка. Мы добежали, стоим, ошалело осматриваемся, девочка говорит – туда надо, - и тянет песика за поводок. Ди, это ни за что не поверишь: у псины шея мощная, как у дикого кабана, и так же, как у кабана, на клин затесана и шире морды. Стоило ей потянуть, а собачке упереться и не согласиться идти, ошейник соскользнул, как намыленный, на узкое это рыло, и псинка, радостно взмахнув ушами и хвостом, изготовилась пешочком идти домой одна. Я чуть не умер от страха – пристрелят же! Такой большой, лохматый и с зубами – точно дурак найдется по его добродушную головенку.
Тут Леон опустил руку на лоб псине и погладил, приговаривая «Обалдуй, обжора, дуралей ты хороший. Очень хороший Оник». Пес в ответ только пару раз стукнул по полу хвостом и поднял голову – на морде обожание и вопрос: «Любишь? Кормишь?»
Граф взволновано вздохнул. Да, пора ребенка кормить.
- «Чаппи»? «Педигри»?
- Мимо, дорогое наше божество: они жрут натуральный творог, но могут и кашу, если посыпать тертым сыром.
При слове «сыр» зверь насторожился, потом тяжко оперся на передние лапы и встал. Он был готов следовать туда, где есть сыр. И немедленно.
Граф прямо заметался: ведь путь на кухню проходил мимо стольких мелких и хрупких предметов! Может, сюда принести?
- Господин… подождет? Я постараюсь побыстрее.
- Господина зовут Они. Это о чем-нибудь говорит? Или мне показалось?
-А… очень подходит. И надежно, и не особенно управляемо… и дорого обойдется. Да… Тогда сейчас, только подготовлю путь господину Они. Кстати – обычно эти собаки не особенно много едят во взрослом состоянии. Почему «обжора»?
Пес продолжал выражать готовность следовать туда, где есть обещанное. То есть – сыр.
Граф пронесся по пути к кухне и обратно, как самый квалифицированный персонал на обеспечении безопасности высокого гостя и с поклоном предложил следовать. В самом деле – куда-то все подевалось, но сшибать было нечего по пути. Кухня, как обычно, была пуста, убрана, никаких признаков съестного. Пес вошел, оглянулся на Леона с немым вопросом: а где? Граф тем временем сражался с какой-то упаковкой. Наконец, вскрыл, с гордым видом вытряхнул и положил в специальную миску для собак, очень больших собак.
Они изволил подойти, взволнованно обнюхать… и тут раздался странный свист. Граф и Леон вздрогнули и завертели головами. Свист повторялся раз за разом, резкий, неприятный, шел снизу.
-Глянь, что это он, что это?! – вдруг заорал Леон, - что ты ему сунул?! У пса припадок от твоей жрачки?
Пес в этот момент поддел носом край миски, и, не имея возможности ее перевернуть (специальная же! на присосках от таких случаев!), повез ее носом по полу, издал тот самый противный звук.
- Он закапывает! Они, Вы сыты? – спросил Граф.
- Парень, сыр хочешь? Кусочек? – сделал гнусное предложение Леон.
Пес тут же отстал от миски. И Леону стало неуютно – потому что в миске были пельмени. Готовые пельмени – собака закапывала именно их. На самый черный в своей жизни день. А Они стоял впритык, жадно и нежно дышал, капая слюной с вываленного языка, и обещал глазами любовь до гроба за кусок сыра.
Граф снова восхитился, встряхнул ладошки от чего-то там с пакета, кинулся отмывать их, и, напевая почти, принялся с кем-то там чирикать на немыслимом своем языке. «Сейчас привезут настоящую еду для господина Они! – радостно сообщил маленький китаец, - а пока пусть господин Они пройдется, гм, на сон грядущий!»
- Это как понимать? – возмутился Леон, - я и так с ним набегался, куда гулять, он и так как дышит?
- А так – он там же лапу не мог задирать? Или присесть?
- Как… это ты про что? Ах, это… нет, в автобусе – ну, какие тут приседания! – дошло до Леона. – Тогда пошли, заодно я тебе дальше расскажу, еще и заценишь аллюр. Кеды или кроссовки надень и давай с нами.
Граф с некоторой печалью и превосходством посмотрел сначала на свои шитые шелком и бисером… в общем, обувь, потом – на Леона, и категорически отказался с ними идти.
- Слушай, я тебе делаю одолжение, - увещевал Леон, - привел погостить к тебе редкую сво… собаку, всего на два дня, не задаром! Ты сейчас все про него узнаешь, он к тебе привыкнет и все пойдет пучком!
-Мистер детектив! Собаку доверили Вам, довести до питомника – почему пес тут?! У меня не питомник! – упирался Ди.
- Да потому что собака редкая! Понимаешь? Они все то для беспородных, а этот – породный, а все породные тут – другие! То есть не берут. Хоть и овчарка, да не такой. Так что клиент особенный, только у тебя такое и бывает. Нечего – обуйся, пройдешься, а то сидишь тут, обкурился весь, - и Леон ласково похлопал китайца по плечику.
Ди вздрогнул и кинулся из кухни. Появился в наряде для улицы, со злым блеском в глазах, но детектив Оркотт только усмехнулся. «Гулять, Они, гулять», - и три существа направились к выходу. Леон подумал, не высказаться ли насчет башмачков Графа, такие кукольные и розовые, но все же промолчал. Они шел на выход уверенно, даже торопливо. Его огромный, как флаг, пышный хвостище небрежно помахивал, обстукивая все на пути, а черная морда целеустремленно тыкалась открывать двери.
-Секунду, - пискнул Граф и метнулся обратно вглубь магазинчика. Появился он чуть позже, чем за секунду, с какой-то бумажной сумочкой, с картонными ручками, очень твердыми, - Детектив, без этого тут гулять нельзя. Инспекция!
- Что? – Леон не понял, какая инспекция не позволит ему гулять с собакой без бумажки.
-Это для… будете за ним собирать, - со злорадством загадочно сообщил Ди.
Вышли. Эффект был такой, какой Леон и ожидал: стайка детишек вспорхнула и выстроилась в почтении, раздалось потрясенное «Акума», слабонервные стали заскакивать в двери своих и просто встречных магазинчиков. Они резко, словно преследуя, выскочил из дверей, и рванул к ближайшему углу, завертелся, пыхтя и обнюхивая, примериваясь именно вскинуть лапу. «Нельзя!» - трагично пискнул Граф, и жестами объяснил, что на соседнем углу – можно. За углом был, кажется, такой же китайский пейзаж, но Ди расслабился и не возражал, когда Они все же пристроился. Леон огляделся. Вроде, все так же, иероглифы везде.
- Ди, все китайцы пишут иероглифами?
- Все, господин детектив, все пишут иероглифами. Официальное очень важное всегда пишется китайскими иероглифами. Но есть корейские и японские знаки.
Оркотт снова пригляделся – иероглифы были угловатее тех, что за углом, и с кружочками. У Ди на надписях никогда не было кружочков. «Ладно, мы тут недолго», - успокоил сам себя Оркотт. Пес шел довольно быстро, Граф семенил меленькими шажками, почти скакал, Леон уже примерился и несся быстрым спортивным шагом. Вдруг Они резко дернул и, глухо рыкнув, кинулся галопом: через дорогу, высунув морду с самым воинственным видом, гавкал пекинес.
- Остановите его! – вопил Граф.
- Как?! – пыхтел Леон, едва не падая на бегу.
- Стоять, Они, стоять! – повелительно взвизгнул Граф, но было поздно: Они настиг мелкого песика и… он просто наступил на него лапой. Псинка едва выглядывала из-под лапы, что-то там сипела, а Они брезгливо нюхал его и фыркал. Леон подскочил, ухватился обеими руками за ошейник собаки, но руки соскользнули и он просто обнял пса за шею и рванул вверх. Почувствовав, что сверху не давят, пекинес вскочил, и, не оглядываясь, рванул куда-то вглубь дома, из которого так опрометчиво гавкал.
Они сделал было движение преследовать нахала дальше, но Оркотт держал мертвой хваткой. Пес вздохнул и снова сел.
Гуляющие перевели дух.
- Куда теперь? – спросил как бы в пространство Оркотт, смутно надеясь, что тут поблизости какая-нибудь площадка собачья есть.
- В парк, - неуверенно проговорил Ди, - три квартала отсюда.
Держа собачку почти в объятиях, Леон пытался идти, но.. это не выход. Взял, как можно ближе к ошейнику, за поводок, и пошел. Пес согласился легко, но тянул страшно, пыхтел и несся, как паровоз в старых фильмах. Встречные почтительно остолбеневали, вытягиваясь и поджимая руки по швам. Наконец, появились на горизонте какие-то деревья и Леон домчался до ограды парка.
Вошли. Этот сын собаки тут же принялся деловито тянуть в газон, обнюхивать, прикидывать – лапу задирать или сесть? Граф, страдальчески заломив бровки, указал на специальный указатель в сторону собачьего выгула. Аккуратно совершая рывки, тычки и воркуя, Леон с песиком добрались, наконец, до выгула.
Никого! Сколько счастья! Не рискуя спускать с поводка, Леон все же отпустил повод на всю длину, и они поскакали с собакой, перепрыгивая кочки, какие-то мелкие препятствия огибая и перескакивая. Все столбики Они трудолюбиво обошел и пометил, а в конце концов занялся присаживанием. Никогда до того Леон не думал, что собачий зад может напоминать до такой степени пышные юбки.
- Все, - произнес Граф, - собирайте теперь, а я его подержу.
- Удержишь? – весело спросил Леон.
- Он же стоит спокойно, - отозвался Граф.
- Ага… сейчас, минуточку.
Леон подозрительно легко согласился, взял этот пакет с картонными ручками-хваталками, и, сплюнув, принялся собирать из травы…
Именно в этот момент появилась дама с собачкой, к тому же таксой, что Леон заценил гораздо позднее.
Псы моментально увидели друг друга и невзлюбили. Ужас, до чего невзлюбили! Такса принялась рваться и орать, кажется, что она там таких пачками, в клочья, и сейчас все увидят! Они мощно рыкнул и сделал прыжок к таксе. Напуганная хозяйка таксы принялась спасать песика.
Леон застыл, наблюдая прекраснейшую в своей фееричности картину: дама уворачивалась от Они, все быстрее и быстрее кружась вокруг собственной оси, ее мерзкая жирная такса сипела на бегу, но вскоре не выдержала бега, поволоклась на раскручиваемом поводке и вот, наконец, взмыла и закружилась на поводке на уровне голову хозяйки. Они был крайне рад, что его так развлекают, и несся следом по кругу, для пущего эффекту подскакивая и щелкая зубами совсем рядом с тушкой таксы. Хозяйка взвизгивала и ускоряла темп. И на конце поводка мчался перепуганный бледный кукольный китаец. Это было лучше всего.
Леон понаслаждался картиной. Недолго – круга два.
…
Спустя пару часов:
- Ну, парень, я пошел. До послезавтра.
-Нет! Вы его не оставите! Он к вам привязался.
- И к тебе тоже. Держи за поводок – и все дела.
- Детектив! Ну, как можно… оставлять меня… тут…
- Ну… - Леон делает паузу, потом испытующе смотрит на Ди. Тот краснеет и кивает головой, – ладно, что ж поделать. Маникюр побережем. Будем это так называть. Тогда я быстро – за Крисом и ночуем тут. Пока!
Ди радостно вздохнул.
Как все замечательно складывается – главное, дождаться этого!
Леон Оркот весело насвистывал, предвкушая, как Крис обрадуется, что у Графа ночуем, как восхитится на Оничку, как он, суровый и сильный старший брат, ему покажет, каково таскать на руках песика в автобус с высокой подножкой… может, еще и погулять успеют с Оником до службы…
Все в конце концов уладится…
URL записиДля тебя.
Граф Ди и Они.
Обоснуйство: кавказские овчарки - одна из самых древних и надежных пастушьих пород. Крупные, тяжелые собаки, не ниже 72 см в холке, растянутого экстрьера... в общем, пушисты, суровы, самонадеянны и очень физически крепки.
Они - духи (яп.), которые могут быть хранителями, но договориться с ними довольно сложно и дорого. Ходят мохнатые, клыкастые, с дубинами. Считаются очень силными защитниками.
Граф Ди и Они.
Граф Ди немало думал, иногда даже мечтал о Леоне Оркотте. Думал, как принято в Китае, метафорами. В частности, мысли о его ногах часто сводились к сопоставлению с жирафом («такая плавность, длинные, сухие, и шел бы жевать свою зонтичную акацию, что засел у меня!»), то с гепардом («прямо засада – и вот рывок на скорости 117 километров в час, поймать меня с наркотиками, да!»). Но иногда мысли не принимали словесного облика, оставаясь яркой, невероятно чувственной картиной: Граф Ди прямо видел, как на белой, розоватой тонкой коже Оркотта , длинные фиолетовые ногти оставляют вспухающий вишнево-красной кровью след. Правда, Граф тут же спохватывался – это ж ногти повредить можно! – и торопился помазать ноготки каким-нибудь укрепляющим составчиком с апельсиновым маслицем, витаминчиками… и сладкого, со вздохом, внутрь! Нежное пралине, белого, как кожа Оркотта до того, как… ой!
читать дальше
В тот день, когда чувства Графа подверглись особым испытаниям, а сравнений Леону досталось особенно много, все началось, как обычно: чуткое ухо Графа уловило ворчание и пинок в дверь Оркотта, а к нему неожиданным дополнением прозвучало пыхтение, сопение и стук когтей.
«Совершенно озверел! Сейчас я…» - радостно встрепенулось в душе у Графа, и он помчался в магазинчик.
Это был действительно Леон Оркотт, опять с изумительно самоуверенным видом уже расселся в кресле, но этот раз Граф застыл в изумлении: Оркотт был не один, он был с приятелем! Почтительно поклонившись гостю, Граф Ди предложил пришедшим чаю.
- Давай свою крашеную водичку, - отозвался Оркотт, - а этому, - он кивнул в сторону своего приятеля, - сыру, что ли. Он сыр любит. И это… просьба у меня.
Приятель тем временем сдержанно поприветствовал Графа, но промолчал и в беседу не вступал. Поэтому Граф рискнул сразу уточнить: какая просьба?
- Ну… думаю, ты-то справишься, - великодушно заявил Леон, - всего подержи пару дней парня у себя. Ничего серьезного.
Приятель вновь промолчал, видимо, не понимая всего легкомыслия Леона. Зато Граф точно знал – пора заварить чай.
Пока вскипала вода, граф осмелился задать вопрос:
- Как вы познакомились?
Начало знакомства была хуже, чем можно было надеяться: на дежурстве, на улице! То есть, был весь наличный отдел по раскрытию особо тяжких преступлений в аэропорту – ждали прибытия… ну, неважно – важно было быть готовым и взять. И вдруг к Леону, которому пришлось торчать в форме обычного полицейского, подлетает какая-то тетя, пищит, что у него доброе лицо, как у настоящего полицейского, и он их спасет. Шефу некогда было, он бросил Оркотту «Разберись!» и забыл – задача по… ну, в общем, он занят, Оркотт – действуй. Тетка тащит за собой, повторяя, что это катастрофа, а он, настоящий полицейский, ее спасение.
Как оказалось, произошла путаница в бумагах этого парня: из-за его прививок. Что-то там с датами. В общем, ему можно лететь, куда надо, лишь через два дня, тетя вернется, вот любой залог и все дела, а самолет улетает и… типа, мой любимый, мамочка прилетит скоро-скоро, сестренка проводит до питомника. Где собаку передержат, Вы уж просто проводите.
И тетка сматывается, остаются этот парень и сестренка. И обалделый Оркотт.
Это была, мягко говоря, собака. У Графа вначале было подозрение, что Оркотт перестарался и притащил саблезубого тигра. Или пещерного льва. Хотя, конечно, этот зверь был меньше.
Пес на первый взгляд производил впечатление рыжего медведя. Тяжелая, широким клином, с округлыми медвежьими ушами голова, внимательные маленькие темно-карие глазки, почти незаметные на черной морде. Грудь и плечи могучие, покрыты плащом из меха с очень длинной, прямо львиной, остью. Очень крепкие лапы, пышный хвост…
В это момент до того сидевший тихо и лишь моргавший пес с шумом выдохнул и, разъезжаясь лапами, стал сползать вдоль ноги Леона на пол – полежать. Граф умилился: какая непосредственность, и кинулся спасать чашечки для чая – потому что под тяжестью пса в одну сторону поехало кресло с Леоном, а в другую – столик с чайной посудой, в который уперлись лапки собачки.
Песик с довольным видом выдохнул через нос, закрыл глаза и раскрыл ярко-розовую пасть. Зубы были отличные: все настоящие, не малыш уже, молочных нет (ах, что вы – при таком-то росте какие молочные!), фарфорово-белые, клыки прямо с мизинец Графа (если без ногтя, конечно, мерить). Нестертые резцы, ни единого пятнышка – чудо, чудо!
- А как же Вы до меня добрались?
И Оркотт подробно рассказал. Сначала про сестру – той было всего 16, и, ясное дело, вдвоем с этим парнем ей нигде не страшно, но на улице, где маленького («она считает его МАЛЕНЬКИМ, прикинь, Ди!») ей жутко – вот рванет со страху, она и не удержит. Как оказалось, была права. Едва только Оркотт сказал, что проводит до питомника (а куда деваться?), девчушка (миленькая, косы и все такое, нормальная деревенская девочка, Ди, ты что?!) скомандовала песику «Они, пошли», песик пошел…
- Знаешь, Ди, я слышал, что собаки ходить шагом не умеют, но песик рванул такой рысью – я прям полетел, вцепившись в девчушку! Он, наверное, решил, что совсем обратно, и понесся искать свой Кентукки или где они там живут. Пес прямо лапами едва касался, низко расправился над полом и гнал куда-то по переходам, девочка тонко визжала «Подожди, стой, налево» и как мы не врезались ни во что и поворачивали – сам не знаю. Так мы добежали какими-то переходами вокзала до места, где песик решил перевести дух и разобраться – где тот родной Орегон. Ну, или Кентукки. В общем, родная ферма и будка. Мы добежали, стоим, ошалело осматриваемся, девочка говорит – туда надо, - и тянет песика за поводок. Ди, это ни за что не поверишь: у псины шея мощная, как у дикого кабана, и так же, как у кабана, на клин затесана и шире морды. Стоило ей потянуть, а собачке упереться и не согласиться идти, ошейник соскользнул, как намыленный, на узкое это рыло, и псинка, радостно взмахнув ушами и хвостом, изготовилась пешочком идти домой одна. Я чуть не умер от страха – пристрелят же! Такой большой, лохматый и с зубами – точно дурак найдется по его добродушную головенку.
Тут Леон опустил руку на лоб псине и погладил, приговаривая «Обалдуй, обжора, дуралей ты хороший. Очень хороший Оник». Пес в ответ только пару раз стукнул по полу хвостом и поднял голову – на морде обожание и вопрос: «Любишь? Кормишь?»
Граф взволновано вздохнул. Да, пора ребенка кормить.
- «Чаппи»? «Педигри»?
- Мимо, дорогое наше божество: они жрут натуральный творог, но могут и кашу, если посыпать тертым сыром.
При слове «сыр» зверь насторожился, потом тяжко оперся на передние лапы и встал. Он был готов следовать туда, где есть сыр. И немедленно.
Граф прямо заметался: ведь путь на кухню проходил мимо стольких мелких и хрупких предметов! Может, сюда принести?
- Господин… подождет? Я постараюсь побыстрее.
- Господина зовут Они. Это о чем-нибудь говорит? Или мне показалось?
-А… очень подходит. И надежно, и не особенно управляемо… и дорого обойдется. Да… Тогда сейчас, только подготовлю путь господину Они. Кстати – обычно эти собаки не особенно много едят во взрослом состоянии. Почему «обжора»?
Пес продолжал выражать готовность следовать туда, где есть обещанное. То есть – сыр.
Граф пронесся по пути к кухне и обратно, как самый квалифицированный персонал на обеспечении безопасности высокого гостя и с поклоном предложил следовать. В самом деле – куда-то все подевалось, но сшибать было нечего по пути. Кухня, как обычно, была пуста, убрана, никаких признаков съестного. Пес вошел, оглянулся на Леона с немым вопросом: а где? Граф тем временем сражался с какой-то упаковкой. Наконец, вскрыл, с гордым видом вытряхнул и положил в специальную миску для собак, очень больших собак.
Они изволил подойти, взволнованно обнюхать… и тут раздался странный свист. Граф и Леон вздрогнули и завертели головами. Свист повторялся раз за разом, резкий, неприятный, шел снизу.
-Глянь, что это он, что это?! – вдруг заорал Леон, - что ты ему сунул?! У пса припадок от твоей жрачки?
Пес в этот момент поддел носом край миски, и, не имея возможности ее перевернуть (специальная же! на присосках от таких случаев!), повез ее носом по полу, издал тот самый противный звук.
- Он закапывает! Они, Вы сыты? – спросил Граф.
- Парень, сыр хочешь? Кусочек? – сделал гнусное предложение Леон.
Пес тут же отстал от миски. И Леону стало неуютно – потому что в миске были пельмени. Готовые пельмени – собака закапывала именно их. На самый черный в своей жизни день. А Они стоял впритык, жадно и нежно дышал, капая слюной с вываленного языка, и обещал глазами любовь до гроба за кусок сыра.
Граф снова восхитился, встряхнул ладошки от чего-то там с пакета, кинулся отмывать их, и, напевая почти, принялся с кем-то там чирикать на немыслимом своем языке. «Сейчас привезут настоящую еду для господина Они! – радостно сообщил маленький китаец, - а пока пусть господин Они пройдется, гм, на сон грядущий!»
- Это как понимать? – возмутился Леон, - я и так с ним набегался, куда гулять, он и так как дышит?
- А так – он там же лапу не мог задирать? Или присесть?
- Как… это ты про что? Ах, это… нет, в автобусе – ну, какие тут приседания! – дошло до Леона. – Тогда пошли, заодно я тебе дальше расскажу, еще и заценишь аллюр. Кеды или кроссовки надень и давай с нами.
Граф с некоторой печалью и превосходством посмотрел сначала на свои шитые шелком и бисером… в общем, обувь, потом – на Леона, и категорически отказался с ними идти.
- Слушай, я тебе делаю одолжение, - увещевал Леон, - привел погостить к тебе редкую сво… собаку, всего на два дня, не задаром! Ты сейчас все про него узнаешь, он к тебе привыкнет и все пойдет пучком!
-Мистер детектив! Собаку доверили Вам, довести до питомника – почему пес тут?! У меня не питомник! – упирался Ди.
- Да потому что собака редкая! Понимаешь? Они все то для беспородных, а этот – породный, а все породные тут – другие! То есть не берут. Хоть и овчарка, да не такой. Так что клиент особенный, только у тебя такое и бывает. Нечего – обуйся, пройдешься, а то сидишь тут, обкурился весь, - и Леон ласково похлопал китайца по плечику.
Ди вздрогнул и кинулся из кухни. Появился в наряде для улицы, со злым блеском в глазах, но детектив Оркотт только усмехнулся. «Гулять, Они, гулять», - и три существа направились к выходу. Леон подумал, не высказаться ли насчет башмачков Графа, такие кукольные и розовые, но все же промолчал. Они шел на выход уверенно, даже торопливо. Его огромный, как флаг, пышный хвостище небрежно помахивал, обстукивая все на пути, а черная морда целеустремленно тыкалась открывать двери.
-Секунду, - пискнул Граф и метнулся обратно вглубь магазинчика. Появился он чуть позже, чем за секунду, с какой-то бумажной сумочкой, с картонными ручками, очень твердыми, - Детектив, без этого тут гулять нельзя. Инспекция!
- Что? – Леон не понял, какая инспекция не позволит ему гулять с собакой без бумажки.
-Это для… будете за ним собирать, - со злорадством загадочно сообщил Ди.
Вышли. Эффект был такой, какой Леон и ожидал: стайка детишек вспорхнула и выстроилась в почтении, раздалось потрясенное «Акума», слабонервные стали заскакивать в двери своих и просто встречных магазинчиков. Они резко, словно преследуя, выскочил из дверей, и рванул к ближайшему углу, завертелся, пыхтя и обнюхивая, примериваясь именно вскинуть лапу. «Нельзя!» - трагично пискнул Граф, и жестами объяснил, что на соседнем углу – можно. За углом был, кажется, такой же китайский пейзаж, но Ди расслабился и не возражал, когда Они все же пристроился. Леон огляделся. Вроде, все так же, иероглифы везде.
- Ди, все китайцы пишут иероглифами?
- Все, господин детектив, все пишут иероглифами. Официальное очень важное всегда пишется китайскими иероглифами. Но есть корейские и японские знаки.
Оркотт снова пригляделся – иероглифы были угловатее тех, что за углом, и с кружочками. У Ди на надписях никогда не было кружочков. «Ладно, мы тут недолго», - успокоил сам себя Оркотт. Пес шел довольно быстро, Граф семенил меленькими шажками, почти скакал, Леон уже примерился и несся быстрым спортивным шагом. Вдруг Они резко дернул и, глухо рыкнув, кинулся галопом: через дорогу, высунув морду с самым воинственным видом, гавкал пекинес.
- Остановите его! – вопил Граф.
- Как?! – пыхтел Леон, едва не падая на бегу.
- Стоять, Они, стоять! – повелительно взвизгнул Граф, но было поздно: Они настиг мелкого песика и… он просто наступил на него лапой. Псинка едва выглядывала из-под лапы, что-то там сипела, а Они брезгливо нюхал его и фыркал. Леон подскочил, ухватился обеими руками за ошейник собаки, но руки соскользнули и он просто обнял пса за шею и рванул вверх. Почувствовав, что сверху не давят, пекинес вскочил, и, не оглядываясь, рванул куда-то вглубь дома, из которого так опрометчиво гавкал.
Они сделал было движение преследовать нахала дальше, но Оркотт держал мертвой хваткой. Пес вздохнул и снова сел.
Гуляющие перевели дух.
- Куда теперь? – спросил как бы в пространство Оркотт, смутно надеясь, что тут поблизости какая-нибудь площадка собачья есть.
- В парк, - неуверенно проговорил Ди, - три квартала отсюда.
Держа собачку почти в объятиях, Леон пытался идти, но.. это не выход. Взял, как можно ближе к ошейнику, за поводок, и пошел. Пес согласился легко, но тянул страшно, пыхтел и несся, как паровоз в старых фильмах. Встречные почтительно остолбеневали, вытягиваясь и поджимая руки по швам. Наконец, появились на горизонте какие-то деревья и Леон домчался до ограды парка.
Вошли. Этот сын собаки тут же принялся деловито тянуть в газон, обнюхивать, прикидывать – лапу задирать или сесть? Граф, страдальчески заломив бровки, указал на специальный указатель в сторону собачьего выгула. Аккуратно совершая рывки, тычки и воркуя, Леон с песиком добрались, наконец, до выгула.
Никого! Сколько счастья! Не рискуя спускать с поводка, Леон все же отпустил повод на всю длину, и они поскакали с собакой, перепрыгивая кочки, какие-то мелкие препятствия огибая и перескакивая. Все столбики Они трудолюбиво обошел и пометил, а в конце концов занялся присаживанием. Никогда до того Леон не думал, что собачий зад может напоминать до такой степени пышные юбки.
- Все, - произнес Граф, - собирайте теперь, а я его подержу.
- Удержишь? – весело спросил Леон.
- Он же стоит спокойно, - отозвался Граф.
- Ага… сейчас, минуточку.
Леон подозрительно легко согласился, взял этот пакет с картонными ручками-хваталками, и, сплюнув, принялся собирать из травы…
Именно в этот момент появилась дама с собачкой, к тому же таксой, что Леон заценил гораздо позднее.
Псы моментально увидели друг друга и невзлюбили. Ужас, до чего невзлюбили! Такса принялась рваться и орать, кажется, что она там таких пачками, в клочья, и сейчас все увидят! Они мощно рыкнул и сделал прыжок к таксе. Напуганная хозяйка таксы принялась спасать песика.
Леон застыл, наблюдая прекраснейшую в своей фееричности картину: дама уворачивалась от Они, все быстрее и быстрее кружась вокруг собственной оси, ее мерзкая жирная такса сипела на бегу, но вскоре не выдержала бега, поволоклась на раскручиваемом поводке и вот, наконец, взмыла и закружилась на поводке на уровне голову хозяйки. Они был крайне рад, что его так развлекают, и несся следом по кругу, для пущего эффекту подскакивая и щелкая зубами совсем рядом с тушкой таксы. Хозяйка взвизгивала и ускоряла темп. И на конце поводка мчался перепуганный бледный кукольный китаец. Это было лучше всего.
Леон понаслаждался картиной. Недолго – круга два.
…
Спустя пару часов:
- Ну, парень, я пошел. До послезавтра.
-Нет! Вы его не оставите! Он к вам привязался.
- И к тебе тоже. Держи за поводок – и все дела.
- Детектив! Ну, как можно… оставлять меня… тут…
- Ну… - Леон делает паузу, потом испытующе смотрит на Ди. Тот краснеет и кивает головой, – ладно, что ж поделать. Маникюр побережем. Будем это так называть. Тогда я быстро – за Крисом и ночуем тут. Пока!
Ди радостно вздохнул.
Как все замечательно складывается – главное, дождаться этого!
Леон Оркот весело насвистывал, предвкушая, как Крис обрадуется, что у Графа ночуем, как восхитится на Оничку, как он, суровый и сильный старший брат, ему покажет, каково таскать на руках песика в автобус с высокой подножкой… может, еще и погулять успеют с Оником до службы…
Все в конце концов уладится…
@темы: фанфик по Магазинчику Ужасов