You Were MineAw, вот еще один переводной. По эпосу, loves, я все не отстану от эпоса, все за ним гоняюсь. Такой маленький драббл. Кстати, тоже стилистически верно выдержанный. Похожий на аддон к тому первому.
Рейтинг: K+, но в моем представлении там такое невинное PG, что сердце тешится.
Я не могу сказать, что тут есть пэйринг. Ну, ОТП, конечно, и пов Шамхат, скорбящей по Энкиду, один сплошной. Я люблю Шамхат, потому что ей ничего не досталось.
You Were Mine.
читатьОднажды ты был моим, Энкиду.
Я позвала тебя, когда ты стоял на берегу водоема, бездумный, невинный, погруженный во тьму незнания – дитя зверья, газелей и открытых просторов. Я позвала тебя, и ты пришел, и стал моим.
Однажды ты сидел у моих ног, как ребенок, и я говорила, а ты слушал. Ты боялся, ты был растерян. А я одела тебя и научила. Я брала твои руки в свои, и показывала, как есть, пить и веселиться. Научила тебя человечности и любви. Ты оплакивал свою невинность, но оплакивал ее на моей груди.
И ты был моим.
По слову Гильгамеша, великого короля Урука, я приручила тебя, Энкиду, и полюбила тебя. Но по замыслу богов ты приручил Гильгамеша, и они сделали тебя слепым к моей любви. По их замыслу ты полюбил его, славного своими подвигами и высокомерного короля, и с тех пор долгими ночами ваши два мятежных сердца были неразлучны, и бились, как одно. И когда он плакал, ты утешал его, и когда ты спотыкался, он протягивал руку. Вы двое уходили туда, куда я не могла за вами последовать.
Энкиду, ты говоришь сейчас о доме праха и смерти. Ты говоришь о страхе, и горько плачешь. Но ведь не подобное ли ты оставил мне, Энкиду, обрекая меня на одиночество и бессмысленность? Без тебя Урук стал для меня домом праха. Когда я умру – это будет словно смочить губы после длинной дороги пустыней. Ты говоришь – в мире мертвых едят пыль и глину, но при жизни я ем горечь.
И твои губы, пересохшие и потрескавшиеся из-за болезни, проклинают меня. Но что мне эти проклятия? Я произнесла свое проклятье давным-давно, когда мои губы произнесли три слога: его имя. Когда я сказала: иди к нему, Энкиду; и ты пошел. Ты загородил ему дорогу, ты бился с ним, а затем обнял его, славного Гильгамеша. И это было началом моего проклятия.
Твои же слова для меня ничего не значат.
А теперь ты отказываешься от них – твои глаза ослепли от слез, твое сердце так легко было тронуто словами Шамаша. И теперь твои губы произносят благословления, сулят дары. Но как эти благословления мне помогут? Я знаю, для кого ты истинно их произносишь: для Гильгамеша. Ты благодаришь меня за то, что я была орудием, с помощью которого ты встретил этого великого короля…но меня ты не любишь.
И как же я могу быть счастлива? Ты дашь мне мужа, который будет осыпать меня драгоценностями, любить меня, и исполнять любое мое желание. Я буду королевой среди женщин, прекрасной и любимой. Но когда я войду в его дом, изысканная пища станет пылью у меня во рту, а чудесные одежды будут царапать кожу, как самая грубая ткань.
Слова твои для меня ничего не значат.
Я буду плакать по тебе, Энкиду, в последний раз. Буду плакать, потому что плачет Гильгамеш, потому что плачет все королевство. Пастухи в своих шатрах горько рыдают, и дикие газели, которых ты давно бросил, будут носиться, сломя голову, и горевать по тебе. Реки и горы будут шептать слова прощания, зная о твоем уходе, и воины Урука, которые гордились твоей славой, оплачут твою смерть. И я тоже буду плакать, друг моего сердца, но эти слезы – не для тебя. Я буду плакать по Гильгамешу, который впервые познает боль и страдание, и по жителям Урука, которые теряют героя, славного победами. Но не по тебе, дитя равнин. Нет: ты был потерян для меня давно.
Однажды, Энкиду, ты был моим.
(c) Rah-la