Дети падающих звезд - фанфик по Samurai Champloo

[daraganmariaMD84]

08.08.2010 в 22:07

Пишет  Lu Korso:

Дети падающих звезд - фанфик по Samurai Champloo
Название:Дети падающих звезд.
Фендом: Самурай Чамплу / Samurai Champloo
Автор:  Lu Korso
Бета:Ника-Удачи
Пейринг/персонажи: Муген/Дзин
Рейтинг: NC-17
Жанр: Романс, ООС.
Статус: закончен
Дисклеймер: отказываюсь.




Только когда стемнело, обоих узников впихнули обратно в камеру. Не в силах держаться на ногах, оба рухнули на сырой пол, прямо, где были. И так и остались лежать. Мугену было не впервой оказаться в руках заплечных дел мастеров, но здешние ребята поработали на славу. И хотя серьезных увечий ему не нанесли, но все тело болело так, что, казалось, в нем переломана каждая косточка. Он посмотрел на ронина, которому досталось еще больше.
Растрепанный окинавец, кряхтя, поднялся и сел, тяжело привалившись к стене.
- Бля… Хоть бы пожрать принесли, - просипел он, размышляя, покормят их перед казнью или отправят в преисподнюю на пустой желудок.
Дзин открыл глаза и посмотрел на сокамерника.
- Думаю, они посчитают это бессмысленным.
Муген криво ухмыльнулся.
- Неужто жрать не хочешь?
- Со мной все в порядке, тебе не стоит беспокоиться, - ответил тот так спокойно, словно они пили саке в чайной, а не валялись избитыми в тюрьме.
- Да хули беспокоиться, все равно завтра пустят в расход.
- Мне не о чем жалеть, я прожил жизнь так, что не боюсь смерти, хотя и не желаю ее.
- Это точно, ты крепкий орешек, неплохо держался…
Некоторое время в камере царило молчание. И вдруг ронин заговорил, словно обращаясь сам к себе.
- Да уж. Хуже тебя я ещё никого не встречал.
- Чего?!
- Стойки все неправильные. Много лишних движений. Из каждой стойки неверный выпад.
- Ах, ты, мудак! – возмутился его недавний противник, но он продолжал, не замечая этого.
- Впервые я дрался с полным неумехой. И впервые не смог убить.
Наступила тишина.
- Я Муген. Запомни моё имя.
Они опять помолчали.
- Меня зовут Дзин. Запомни и ты моё.

Муген закрыл глаза, и его мысли опять потекли, медленно возвращаясь к сегодняшнему поединку. Убить этого самурая он тоже не смог, мастерство его было безупречно; и больше всего хотелось вновь вступить в бой и еще раз померяться силами, ощутить восторг битвы с равным противником.
Он думал о точных и выверенных движениях, о том, каким дьявольски спокойным оставался его соперник в любых ситуациях. Да, выдержкой он гораздо превосходил его. Даже на дыбе он не проронил ни единого звука. Молчал словно немой, и лишь когда было совсем невмоготу, он хмурил брови и закусывал тонкую губу.
Интересно, что может заставить стонать железного ронина? Что могло бы вынудить показать хоть немного слабости?
Муген постарался представить такую ситуацию, но на ум, как назло, приходил только секс.
Воображение тут же нарисовало белокожую красотку и худое мужское тело между ее широко раскинутых бедер. Женщина стонала, изгибая тонкую талию, и при каждом толчке ее полные груди подпрыгивали.
В паху начало теплеть, и рассудив, что немного удовольствия не помешает в конце такого трудного дня, парень вернулся к созерцанию своих похабных мыслишек.
А в них женщина уже подмахивала и стонала во всю, но бывший самурай оставался безмолвен.
«Да, - рассуждал про себя сексуально озабоченный бродяга, - такой при бабе звука не проронит, он, сука, гордый, слабости своей не покажет… хотя, может если на ее месте окажется мальчонка…»
И тут же перед его внутренним взором появилась новая картинка.
На четвереньках, опираясь на локти, стоял обнаженный стройный юноша. А сзади, придерживая за бедра, его осторожно брал полуобнаженный ронин. От этой сцены кровь разогналась еще сильней и вся устремилась к уже ожившему члену. Это удивляло. Конечно, у него давно никого не было, не считая той глупой деревенской девчонки две недели назад; но если учесть, как именно он провел день, реакция тела радовала. Но, не склонный к рефлексии и даже не знавший такого слова, бывший пират решил, что «какая собственно разница?», и опять погрузился в сладкие грезы.
А герои его внутренней постановки, между тем, казалось, жили собственной жизнью. Дзин уже разогнался и стал иметь парнишку в четком быстром темпе, аккуратно и не сбиваясь с выбранного ритма. Юноша под ним стонал, запрокидывал голову, вертел задницей, стараясь хоть немного отстраниться при слишком глубоком проникновении. Но самурай держал его крепко и продолжал бесстрастно засаживать ему со спокойной размеренностью.
Его партнер уже перешел на крик, а Муген к этому моменту уже положил ладонь на свой пах и начал подрачивать, а вот воображаемый Дзин продолжал молчать.
«Упертый какой, буси херов, - ругался разгоряченный окинавец про себя, - сверху точно будет молчать… вот если бы…»
Новая смена декораций.
Дзин лежит на животе со спущенном с плеч ги, а сам Муген сверху, придавливая его к татами, по-хозяйски задирая подол. От этой картины у него аж слюни потекли, и рука сама собой скользнула за шнурок штанов.
«О! Да! Я бы заставил его не то, чтобы стонать, а скулить подо мной… блядь… как же было бы хорошо… может, стоит попробовать…»

Муген вытащил руку и посмотрел на живого героя своих грез. Тот перебрался поближе к широкой деревянной решетке, и теперь, лежа на спине, смотрел на серебристый диск луны; видимо, даже не подозревая о бушующих в голове сокамерника страстях.
Решив действовать, босяк подполз ближе.
- Как ты?
Ронин немного удивленно на него посмотрел, никак не ожидая такого участия.
- А?
Муген почесал свою лохматую голову и без тени смущения предложил:
- Тогда, может, давай трахнемся?
Тонкое изможденное лицо даже не дрогнуло, ни тени не промелькнуло в серых глазах, и ухажер решил пояснить.
- Завтра все равно конец, так что чего уж строить целку…
Он хотел добавить еще пару неотразимых доводов, но его перебили.
- Не выйдет.
- Почему? У меня стоит, - выложил Муген решающий козырь, и протянул пятерню; она скользнула по гладкой коже живота за пояс хакама, но тут же была перехвачена крепкой рукой.
- Если бы у меня был при себе меч, ты бы уже был без руки. И если хочешь дожить до собственной казни, больше даже не пытайся.
Окинавец руку убрал, но вдруг, воодушевленный новой идеей, опять придвинулся ближе.
- А я не собираюсь завтра умирать, сначала я хочу тебя убить и как следует оттрахать. Хотя, наверное, лучше будет в обратном порядке, - оскалил белые зубы неудачливый искуситель и, пожав плечами, добавил, - но это как получится.
- Полагаю, это единственный для тебя путь достижения бессмертия.
- Ой, блять… Да что ты о себе возомнил?! Не ты ли тут пел, что я единственный кого ты не смог укокошить?
- Это просто случайность, в следующий раз я тебя точно прикончу.
- Не вопрос! Тогда спорим, если я окажусь победителем, ты позволишь мне тебя поиметь, идет?
- Ты идиот! И не подумаю.
- Не хочешь спорить? Значит, не уверен, боишься проиграть?
- Еще чего!!!
- Тогда по рукам?
Вдруг со стороны улицы раздалось какое-то шуршание.
- Ну и видок у вас. День, наверное, не выдался.
Перед самой решеткой стояла девочка из чайной.
- Хотите знать, почему я тут?
- Нет.
- Ну, тогда пока.
- Да шутит он! Подожди!
- Ладно, если пообещаете мне кое-что, я помогу вам выбраться…

…Муген не помнил, когда он в последний раз мылся в бане, а купаться в открытых водоемах он не любил. Во-первых, холодно, во-вторых, чё там вымывать? Он и так выглядит отлично!
А вот Фуу с Дзином плескались при каждой предоставлявшейся возможности. Ну, с девчонкой все понятно (что с бабы взять?), а вот чего ронин скоблится в каждой встречной канаве - этого бывший каторжник не понимал.
По всей видимости, непонимание в этом вопросе было взаимным, поскольку пару недель назад Фуу сама предложила постирать его одежду. Предложение было отвергнуто, а когда Муген увидел, как при этом сморщил нос Дзин, словно от него шел дурной запах, он не выдержал.
- Какого хера я буду намываться, как обабившийся педик! - бушевал он, - И нечего от меня нос воротить! Ишь, аристократ сыскался!
- Не вижу смысла дискутировать на эту тему.
- Что?! Мать твою, как же ты меня бесишь!- Муген очень не любил, когда самурай говорил словами, значения которых он не понимал, и от того они казались ему особенно оскорбительными.
- Я тебе щас покажу!
Тут же сверкнули вылетевшие из ножен мечи, оба закружились, нанося и отражая удары, и Фуу устало присела на ближайший пенечек.
- Ах, Момо-сан, - грустно обратилась она к маленькому зверьку на своем плече, - когда же они перестанут бросаться друг на друга при малейшем поводе? Зачем они постоянно дерутся? Мне кажется, что они совсем не хотят друг друга убивать. Мужская природа непостижима.
Муген прыгал, принимая самые невероятные позы, Дзин плавно скользил, рассекая вокруг себя воздух катаной. А Фуу в уме подсчитывала, хватит ли у них денег на ужин. Обычное утро.

И вот сегодня, войдя в очередное селенье, девочка решительно заявила, что, пока есть еще немного денег, им всем следует сходить в баню. Муген хотел было возразить, резонно полагая, что напиться и пожрать на эти деньги было бы разумнее, но вдруг о чем-то задумался и согласился.
Заплатив за вход, Фуу свернула на женскую половину, а мужчины пошли прямо.
- А что, эта баня не общая?
- Нет, здесь мужчины и женщины моются отдельно. Фуу никогда бы не согласилась пойти в другую.
- А почему из-за нее мы должны страдать? Все удовольствие испортила.
Они вошли в небольшой предбанник, и Дзин начал медленно разоблачаться. Он неторопливо развязал оби, позволил хакама соскользнуть вниз, вышел из них и, аккуратно сложив, положил на деревянную полку. Увидев, что его спутник не раздевается, а смотрит по сторонам, спокойно сказал:
- Ты первый раз в общественной бане? - вроде и вопрос, но тон скорее утвердительный.
- А даже если и так? – тут же огрызнулся тот.
- Здесь надо раздеться и оставить свою одежду, в соседнем помещении есть мыло и всё, чтобы смыть грязь. После этого идешь в первую фурако, там вода прохладнее и она помогает организму адапти… привыкнуть. Затем переходишь во вторую фурако, там вода уже горячее, она разогревает организм и расслабляет.
Пока ронин говорил, он снял ги, сложил всю одежду идеально ровной стопочкой, сверху положил очки и направился в соседнее помещение.
Муген скинул штаны и безрукавку, и швырнул одежду на полку. Затем задумчиво почесал затылок: «А он красивый, такая белая кожа, и талия тонкая, как у девки… Быть может, прийти сюда была не так уж и бесполезная идея». И, ухмыльнувшись, последовал за своим спутником.
Тот, расположившись на низенькой скамеечке, намыливал свои длинные худые ноги. Как все в своей жизни, он делал это плавно и красиво, без суеты и очень тщательно.
«Твою мать… - думал Муген, - и как только у него это получается? Все как на параде. Никогда не видел, чтобы человек намыливал себе задницу с таким достоинством. А задница, кстати, не смотря на то, что он тощий как жердь, очень даже ничего…»
Он шлепнулся прямо на пол и, взяв кусочек мыла, запустил руки в свои спутанные волосы волосы и, поглядывая искоса на ровную спину ронина, спросил:
- Откуда у тебя этот шрам? – и ткнув пальцем чуть выше бедренной кости.
- В додзе получил давным-давно, – коротко ответил Дзин и, окатив себя с ног до головы водой, отправился в фурако.
Муген наспех помылся, и пошелследом.
- Так все-таки, кто он был? Этот чувак, оставивший тебе шрам, - он нагло развалился рядом, положив руку на худое плечо ронина.
- Соблюдай дистанцию, - тот немедленно отодвинулся.
- Да, чего ты?! Мы же не в додзе. Да и нет тут никого, - и опять сделал попытку приобнять тонкую талию.
Дзин вскочил.
- Мне надоели твои глупые шутки! Я ухожу.
- Ну, куда ты так торопишься? – преградил ему путь Муген, крепко схватив за предплечье.
- Я ведь не шучу. Я, конечно, не думаю, что ты раздвинешь передо мной ноги в первом же попавшемся месте, но зачем же быть таким холодным. Я даже немного ревную к тому человеку, который оставил тебе эту отметину. Я тоже хочу, что бы ты запомнил меня.
- Тогда попробуй задеть меня в бою, оставь на мне след, и тогда, возможно, я сохраню твое имя в памяти.
- Я еще сделаю это. Ну, а пока придется удовольствоваться этим.
Говоря это, Муген наклонился совсем близко к обнаженной шее ронина. Тот попытался отступить, но уперся спиной в деревянную стену. Оба на мгновенье замерли, смотря друг другу в глаза. Неуловимое движение – и острые зубы сомкнулись на белой шее. От неожиданности Дзин вздрогнул и уперся руками в голую грудь противника, стараясь оттолкнуть его от себя.
- Какова дьявола ты творишь, идиот?!
Но тот не отпускал и продолжал терзать бледную кожу, перехватив тонкие запястья, придавливая плотнее к стене, прижимаясь бедрами, не давая возможности ускользнуть. Боль и странное приятное чувство перемешались, и Дзин с удивление почувствовал, что ему не хочется сопротивляться. Но и уступить он тоже не мог, и, превозмогая начинавшиеся проявляться признаки возбуждения, напряг все свои силы, стараясь отпихнуть наглеца.
Но добился лишь того, что Муген отпустил его горло.
- Ну вот я и оставил на тебе свою метку.
- Убери руки. Отпусти меня немедленно.
- В таком положении ты все сопротивляешься?
- Муген…
- Когда ты так зовешь меня – таким голосом, по имени – я могу и совсем голову потерять.
- Какого черта тебе надо?! Не понимаю, чего ты хочешь от меня? Оставь это, в любом случае ты ничего не добьешься.
- Чего же тут не понятного, я хочу тебя. Открой рот, не упрямься.
Острый язык пробежался по нижней губе, но ронин только плотнее сжал губы, давая понять, что поцелуя не будет. Но вдруг крепкие пальцы стиснули его челюсти, принуждая открыть рот, и в него сразу же ворвался горячий язык. Муген целовался так же, как сражался. Бешено, неистово, постоянно нападая, овладевая ртом партнера как вражеской крепостью. Он прижался еще сильнее, и уже можно было почувствовать, как гулко стучит его сердце. Мокрая челка лезла Дзину в глаза, но тот боялся их закрыть. Потому что не поддаться хоть чуть-чуть, хоть на йоту, этой беспощадной осаде было невозможно.
Наконец-то Муген прервал поцелуй, напоследок проведя большим пальцем по еще влажным губам.
- Тебе нравится? – прошептал он, - У тебя мурашки по телу.
- Совсем нет, это от отвращения.
- Пиздеж… У тебя стоит.
И это было правдой, как ни крути, против природы не попрешь. Когда тебе двадцать лет, и кто-то целует тебя так, словно собирается убить, прижимается худым горячим телом, трётся бесстыдными бедрами, совладать с собой практическим невозможно.
- Это просто рефлекс, к тебе он не имеет никакого отношения!
- Ну, упрямься, сколько хочешь, но ведь нужно с этим что-то делать. У меня тоже стоит, так что давай я тебе подрочу, а ты мне, идет?
- Нет, отпусти, я сам.
- Ну уж нет!
Муген опустил ладонь на его ровный член. Гладить шелковистую кожу, под которой чувствовался железный стояк, было необыкновенно приятно. Но еще приятнее, было смотреть на покрасневшее лицо. Оно потеряло свою всегдашнюю строгость, стало скорее сосредоточенным, губы приоткрылись, черные волосы разметались по плечам. Дзин закрыл глаза и откинул голову назад, не помогая, но и не мешая партнеру продолжать себя ласкать. Через пару минут его дыхание участилось, на висках проступили капельки пота, скулы порозовели и сдерживаться стало совсем невмоготу. Муген обхватил оба их ствола рукой, сжал их покрепче в кулаке и стал дрочить. Неожиданно это возымело сильный эффект, сам не зная почему, он уже не мог оторвать глаз от того, как их члены соприкасаются и трутся друг об друга. И понимая, что долго так не протянет, а кончить ему хотелось непременно вторым, положил голову на плечо партнера и закрыл глаза.
Но это не спасало. Даже наоборот, в голову тут же пришли мысли о том, как чудесно смотрелся бы этот мужчина лежа, с раздвинутыми ногами. Покорный, предлагающий себя, может даже умоляющий своим красивым голосом «Муген, трахни меня…»
Пульс забился где-то в горле. Понимая, что это прямой путь к проигрышу, но уже ничего не в силах изменить, он, проклиная свое слишком живое воображение, ускорил темп. По спинам прошла мелкая дрожь. Дзин закусил губу, сдерживая рвущиеся стоны. Единственное, что выдавало его страсть, это то, как он выгнулся, неосознанно подаваясь навстречу. Муген уже не ласкал, а бешено дергал рукой, не в силах сдерживаться. Не совсем понимая, что делает, он впился зубами в плечо перед собой, чуть ниже первой отметины, и стал бурно кончать.
Когда в голове немного прояснилось, он понял, что все еще сжимает их уже опадающие концы, а животы обоих были забрызганы спермой. Дзин так и стоял с закрытыми глазами, привалившись к стене.
-Блять…вот это да… а кто кончил первым?
Ронин резко дернулся, отталкивая его от себя.
- Ты придурок! Даже это для тебя лишь соревнование!
И бросив сердитый взгляд, пошел смывать с себя следы их борьбы.
- Да, ладно тебе, я просто спросил!
- Иди к черту!

Когда они вышли на улицу, Фуу уже ждала их, чистая и сверкающая, как новая монетка.
- Ой, Дзин, что это у тебя на шее? – девочка ткнула пальчиком чуть выше ворота ги.
- Это его дикий зверь покусал! – сообщил Муген и весело заржал.
Мужчина поправил воротник, но ничего не ответил.
- Ой, неужели вы умудрились подраться даже в бане?
Муген опять радостно засмеялся, и, заложив по привычке руки за голову, пошел дальше по улице.
- Давайте искать ночлег.
- Да, да, пока я вас тут ждала, я узнала, что можно остановиться в храме на вершине.
Они вышли к горе, и оказались прямо у подножья длинной лесницы.
Муген вдруг остановился и пропустив Фуу вперед, тихо прошептал на ухо ронину:
- Я сегодня только попробовал, но бля буду, съем тебе прежде, чем сойдет след, который я оставил, – и довольный зашагал по ступеням ведущих к храму.

Но дать это обещание, оказалось намного проще, чем выполнить. Дзин, после случая в офуро, даже спал с катаной в руках, а лезть к вооруженному самураю было чистой воды самоубийством. Сам на контакт он не шел, и как его уломать Муген тоже не знал. Жизнь никогда не задавала раньше ему таких задач.
До этого, если он хотел трахнуться, то находил себе партнеров без проблем: когда вдруг предметом желания оказывался какой-то конкретный человек, то предлагал прямо, а если отказывали, то никогда не сокрушался; тем более, что все-таки чаще получал согласие. Но вот так, как вышло сейчас, еще никогда не получалось. Кажется вот он, только руку протяни, но нет, попробуй, протяни эту самую руку, тут же тебе ее и оттяпают по самый локоть.
Несколько раз он пытался подловить ронина одного, чтобы поговорить по-мужски, но тот мгновенно хватался за катану и все превращалось в очередную драку.
«И чего он кобенится? Может брезгует? - мрачно думал окинавец, сидя на берегу озерца и, от нечего делать, кидая камешки в воду. - Ведь ему понравилось тогда, я уверен. Или это и правда «реифлексыи»?».
Что означает это слово, Муген не знал, но чувствовал спинным мозгом, для него этот вариант был не наилучшим.
Они уже две недели спали под открытым небом, и вот наконец-то впереди был город. Правда, денег на ночлег и ужин у них не было, но все-таки город всегда предоставлял возможность подзаработать расторопным путникам.
- Ну, хватит, нехер отделовать, пошли, надо еще найти денег на ночлег до заката.

Главная улица бурлила, вокруг стоял шум и гам, казалось, что целые толпы стекались к центральной площади. Когда наши путешественники подошли поближе, они наконец поняли, в чем дело. В городе выступал театр, вокруг входа развевались разноцветные флаги, на огромных полотнищах пестрело название пьесы, а зазывалы выкрикивали имена занятых в постановке актеров.
- Сегодня , уважаемая публика, вы можете насладиться искусством несравненного Накамуры Утаэмона!
Забили барабаны.
- Величайший из лучших актеров Страны восходящего солнца Кандзабуро Кано!
Опять раздалась барабанная дробь.
- Ах, Накамура Утаэмон, - Фуу сложила ладони в молитвенном жесте, - я так много слышала о нем. Может, если мы придем к началу представления, то сможем увидеть его хотя бы краешком глаза.
- Вот еще, очень надо поджидать какого-то хмыря!
Дзин, как всегда серьезно, возразил:
- Ты не прав. Накамура Утаэмон один из известнейших актеров и, несомненно, очень талантлив.
- Ты-то откуда знаешь? Неужто сам ходил на его представления?
- Нет, для самурая недостойно посещать мещанские театры.
И они двинулись дальше по улице, прочь от шумной и галдящей площади.
Путники уже прошли несколько кварталов, как вдруг путь им преградили двое незнакомцев. Рука Мугена было потянулась к мечу, но тут же вернулась на место, никакой угрозы мужчины явно не представляли.
Тот, что был пониже ростом, всплеснул руками и запричитал:
- Ками-сама, какой сходство! Если бы Накамура-сан не был бы жив, я бы решил, что это переселение душ! Это сами боги послали вас, в этот скорбный для всего искусства час!
И он метнулся на шею ничего не понимающему ронину, но был тут же отброшен крепкой мугеновской рукой.
- Какого хера, ты, дядя, вытворяешь?
«Дядя» поднялся, как ни в чем не бывало, отряхнул одежду и, окинув всю троицу цепким взглядом, поклонился.
- Простите мою несдержанность, благородные господа. Я не смог удержаться от нахлынувшего на меня восхищения, при виде такого чудесного сходства. Позвольте представиться, я владелец театра «Мейдзи-дза» Ичикава Санаджи Первый.
Фуу и Дзин поклонились в ответ, Муген же лишь недоверчиво хмыкнул.
- Я вижу, господа путешественники, вы недавно в городе, - бойко продолжал тот, - так что позвольте пригласить отобедать, а заодно и обсудить наше взаимовыгодное сотрудничество. Я знаю тут недалеко прекрасное и уединенное местечко.
Слова о сотрудничестве все трое восприняли по-разному, а вот отобедать с удовольствием согласились как один.

Когда же наконец желудки были наполнены, а служанка уже ставила на столик чай, Дзин решил, что пора прояснить ситуацию.
- Ичикава-сан, так что за дело, о котором вы хотели поговорить.
- Понимаете ли, у нас в театре случилась настоящая трагедия, и мы теперь на грани банкротства. Наш ведущий актер, несравненный Накамура Утаэмона, упал с лестницы, и теперь никак не может играть в вечернем спектакле. А билеты уже все распроданы, да вы и сами видели, что твориться на площади. А вы, уважаемый Дзин-сан, имеете с ним потрясающее сходство.
- И, тем не менее, не понимаю, чем я могу вам помочь?
- Ну, как же, это же очевидно, вы можете заменить его на вечернем выступлении.
- Вы шутите? Это невозможно.
- Напротив, это не только возможно, но и является единственным выходом для нашей труппы. А мы в свою очередь обещаем вам и вашим друзьям ночлег, стол и… - он перегнулся через столик и назвал довольно крупную сумму.
- И все же, я должен отказаться, - немного поколебавшись, ответил ронин.
- Вас что-то смущает? Или возможно вознаграждение не так велико?
- Нет, но дело в том, что самурай не может не то, что играть в театре Кабуки, но даже посещать представления.
- Так ты, кажется, забыл, что уже не самурай, - вступил в разговор Муген, которому была невыносима мысль, что они могут потерять столько денег.
- О, не извольте беспокоиться, вы так похожи на Накамуру-сана, что никто не заметит подмены. А, кроме того, театральный грим сделает вас совершенно неузнаваемым.
- Да, но никакой грим не научит меня петь, - не сдавался благовоспитанный ронин.
- Это тоже не проблема. Накамура-сан лишь подвернул ногу, он может исполнить свою партию из-за кулис, вам лишь останется вовремя открывать рот. К тому же то, что вы владеете мечом – это особая удача, в постановке много сцен боев и трюков. Надеюсь, они не покажутся вам слишком сложными.
Дзин помолчал, но вдруг голос подала Фуу.
- Ичикава-сан, не хотите ли вы сказать, что мы сможем увидеть самих Накамуру-сана и Кандзабуро-сана своими глазами?!
- Не только увидеть, милая барышня, но и говорить, а вечером будет общий банкет в честь премьеры!
Фуу вцепилась в рукав Дзина.
- Пожалуйста, ну прошу тебя! Ну что тебе стоит!
Бедняга тяжело вздохнул и кивнул головой.
- Хорошо. Я согласен.

Фуу и Муген уже сели на дзабутоны в указанном им месте, когда в зал начала стекаться публика. После того, как они пришли в театр, Дзин сразу же ушел с владельцем на репетицию, а они были предоставлены сами себе, и окинавец просто завалился спать в отведенной для него комнате. И лишь вечером его растолкала Фуу, поспешно объясняя, что за ними пришел человек, который проведет их на места в зале, где они и смогут посмотреть спектакль.
- Ах, - Фуу была настроена очень восторженно, - неужели я сегодня увижу самого Накамуру Утаэмона!?
- Хм… Как же ты его увидишь, если за него буде выступать Дзин?
- Верно, - она немного опечалилась, - но ведь вечером будет банкет!
- Слушай, да кто такой этот Утаэмон, что ты так мечтаешь на него поглазеть?!
- Как кто? Неужели ты не знаешь? Муген, ну как так можно… Я даже не знаю, с чем это сравнить… Чтобы ты знал, Накамура Утаэмон – это самый известный оннагата в Японии!
- А кто такой оннагата?
- Ты безнадежен… Оннагата – это актер, исполняющий в театре женские роли!
-ЧТО?! – ее собеседник аж подскочил. - Ты хочешь сказать, что Дзин будет играть бабу?!
- Ну, выходит что так… - Фуу почесала пальчиком щеку, - я сразу как-то не подумала об этом.
- А что же этот старый хрен плел про бои и владение оружием?
- Ну, это потому, что сегодняшняя пьеса написана на основе «Хэйкэ Моногатари», которая повествует о знаменитой женщине-воительнице Томоэ Годзэн. Она погибла в битве при Авадзу вместе со своим возлюбленным Минамото Ёсинака. Это мне рассказал один из слуг.
- Так тут еще и возлюбленный нарисовался?! – возмущению Мугена небыло предела. Мало того, что Дзина вырядят в женские тряпки, так еще какой-то мудак будет изображать его возлюбленного тогда, когда это место, без сомнения, принадлежит…
Тут раздался гулкий перестук деревянных колотушек и какой-то человек в черном костюме пробежал по сцене, волоча за собой огромный трехцветный занавес.
- Тсс…- Фу прижала пальчик к губам, - начинается…
Раздалось бряцанье сямисэна, весь зал замер, и на сцене появился одетый в доспехи самурай. Он на некоторое время застыл, давая понять, что перед зрителями явился главный персонаж, и предоставляя им возможность насладиться своим величием. И представление началось.
Через несколько минут Муген уже забыл, где он находиться и что его волновало до этого, он весь был поглощен разворачивавшейся на подмостках драмой. И когда на сцене, наконец, появилась сама Томоэ Годзен и все актеры замерли, подчеркивая важность момента, он даже не сразу понял, что перед ним Дзин. Тонкий и стройный, с распущенными волосами, одетый в легкий доспех и розовое с белым платье, с колчаном стрел за плечами и катаной за поясом, он и правда был как две капли воды похож на прекрасную онна-бугейша. Муген смотрел на него затаив дыхание. Волшебство театра, неповторимая аура, охватившая сцену и зал, вовлекла его в другой мир – мир древних героев, беспощадных сражений, прекрасных возлюбленных. Не отрываясь ни на минуту, смотрел он на сцену, следя за сложными перипетиями сюжета.
И вот наступила финальная сцена сражения при Авадзу. Войны Ёсинаки отступали окруженные войсками Минамото. На сцене разворачивалась настоящая схватка, и лишь наметанный взгляд мечника видел, что это скорее сложный танец, нежели реальный бой. Светлое платье кружилось, вокруг падали сраженные войны, но силы были неравны. Тогда Ёсинака повелел своей возлюбленной сесть на лошадь и спасаться бегством. Но гордая Томоэ пропела «Мы окружены врагами, но я не покину своего возлюбленного и господина!». В этот момент вражеские солдаты окружили прекрасную деву, она сделала восхитительный круговой выпад и высоко подпрыгнув, перевернулась в воздухе, как вдруг ее платье стало красным.
Каким образом это произошло, Муген не углядел, как и не совсем понял, что это означало.
Томоэ-Дзин рухнула на пол, и тут же ее фигуру закрыла толпа одетых в черное солдат. Когда они расступились, тела уже не было.
Фуу радала.
- Они убили ее, убили Томоэ-сан, - всхлипывала девочка, и Мугену самому было жаль такую смелую и красивую героиню. Он положил руку на плечо девочки и успокаивающе похлопал.
- Не плачь, это же понарошку.
Не менее трагическая кончина постигла и ее возлюбленного. Всех его солдат уже убили, и под прикрытием верного вассала Канэхира он уже направлялся к огромному дереву, чтобы совершить сеппуку, но на полпути обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на своего друга, и тут же получил стрелу в лоб. В этот момент загремели литавры, князь упал и испустил последний вздох.

Вечером вся труппа театра вместе с тремя путешественниками, праздновала премьеру в небольшом ресторанчике, возле центральной площади. Дзин на правах почетного гостя сидел между двух звезд сцены. По левую руку от него находился Накамура Утаэмон, который был все еще одет в женское кимоно; по правую – Кандзабуро Кано, который играл Минамото и являлся сценическим женихом Дзина. Сам новоявленный артист был все еще в темно-синей юкате, в которую переоделся после спектакля, и с распущенными волосами. Теперь, когда он сидел рядом с актером, которого заменял, было видно, что сходство между ними, хотя и присутствует, но не такое разительное, как говорил Ичикава-сан.
Дзин был выше ростом, держался прямо, и был совершенно лишен женской жеманности, которой так щеголял Накамура. По мнению Мугена, Дзин был в тысячу раз красивее, привлекательнее и желаннее. Он пристально всматривался в лицо актера, в поисках подтверждения своих мыслей. Тот вдруг поймал этот взгляд и ответил томным взором из-под ресниц.
«О, как глазками стреляет, мурло, - размышлял окинавец, - наверняка пробы ставить негде». Актер, видимо, истолковал этот взгляд по-своему и, прикрыв лицо длинным рукавом в притворно-смущенном жесте, послал в ответ сладкую улыбку. Муген бы сплюнул от раздражения, но как раз пил сакэ, и решил просто перевести взгляд. И очень вовремя, потому что в этот момент Кандзабуро как раз что-то тихо шептал Дзину на ухо. Окинавец нахмурился. Что этот хлыщ говорит такого, что на тонких губах ронина появляется легкая, слегка смущенная улыбка?! «Блядь! Куда мы попали, да тут одни педрилы!» - пора было уже призвать наглеца к ответу, но тот вовремя отстранился от предмета его страсти. И тут приключилась новая напасть: Накамура выполз со своего места и сел между ним и Фуу. Девочка чуть не завизжала от восторга, но тот лишь мимолетно ей улыбнулся, повернулся к ее спутнику и стал подливать сакэ в чашечку.
- Прошу вас попробовать этот удивительный напиток.
Бродяге всегда было безразлично качество сакэ, он считал, что чем крепче, тем лучше, но отказываться не стал и, опрокинув одну порцию, тут же потянулся за следующей. После нескольких выпитых чашек, он почувствовал себя лучше, женоподобный актер уже перестал казаться таким уж неприятным, ронин становился все очаровательнее, и лишь герой-любовник, вившейся вокруг него, раздражал все сильнее. Но, слава ками, ужин закончился прежде, чем это раздражение перешло границы дозволенного, и Муген отправился в свою комнату с твердой мыслью, что завтра же они отсюда уйдут.
Но все же, оставалась еще сегодняшняя ночь.
«Собственно, чего я боюсь? Разве Дзин такой, чтобы лечь под этого козла в первый же день?» Хотя ничего особенного в этом вроде бы и не было, и сам Муген, случись это пол-года назад, уже давно бы трахал Накамуру в разных позах. А вот так ли разборчив ронин? Разве он не такой же мужик, как все? И опять же у него эти, как их там… реифлексыи!
Вспомнился случай в офуро. Тогда ведь он позволил прикоснуться к себе, ласкать, и не факт, что если бы Муген оказался настойчивее, не дал ему так, как тот хотел. Возможно, прояви он больше напористости, то отымел бы ронина прямо там, на теплых досках.
От этих воспоминаний пришло возбуждение. «А ведь всего через пару комнат он лежит в одном дзюбане, возможно засыпает… А может и не один…»
Сердце стукнуло и ушло в пятки, подозрения терзали его, словно раскаленные клещи, терпеть такое было невозможно, и он бросился в коридор.
В доме было тихо и темно, и он осторожно прокрался мимо комнаты, где спала Фуу. Вот в эту дверь входил ронин, когда отправлялся спать, это он видел сам. Ревнивец прислушался. Тишина. Он отодвинул фусума и проскользнул в темную комнату. Посреди нее на футоне, лежа на боку, спал мужчина. В темноте его фигура еле угадывалась под тонким одеялом. Ночной визитер подкрался ближе. Лица не видно, но темные волосы рассыпались по подушке, и тонкая рука закинута за голову.
Минуту поколебавшись, Муген осторожно отдернул одеяло и лег рядом.
Тепло тела так манит, что просто не возможно не прижаться к худой спине. Он насторожился, но напрасно – дыхание человека рядом глубокое и ровное, он наверняка спит. Как можно быть таким ослом! Как только он мог подумать, что Дзин поведется на ухаживания этого актеришки! Нет, он не такой!
Правда, все-таки Муген поступил правильно, пробравшись сюда, мало ли что. К тому же давно пора поставить точку в этой глупой игре. Он трахнет своего неуступчивого приятеля – и дело с концом! И никуда тот уже не денется, придется принять все, как есть. Вот прямо сейчас, пока он спит… если приподнять немного подол и передвинуть ногу вперед… то можно вставить ему еще спящему. А когда он проснется, Муген уже будет его иметь – и тогда поздно будет рыпаться! Решено!
Кровь застучала в висках, и показалось, что он захмелел еще больше. Рука сама скользнула за отворот, нащупывая гладкую грудь и твердые соски. Нетерпеливый кавалер провел рукой вверх и откинул длинные волосы с изящной шеи. Хотелось поцеловать ее нежно, невесомо, так, как он бы никогда не решился раньше. Он припал к тому месту, на котором тогда оставил следы зубов, и стал посасывать, чувствуя, как во сне ронин тихо вздохнул и откинул голову назад. Нужно было действовать осторожнее, но руки остановить было уже невозможно: они гладили, мяли, пощипывали – и эти ласки, казалось, имели воздействие на спящее тело. Оно словно само по себе понемногу оживало – едва заметный вздох, и бедра чуть подались назад в неосознанном желании. Муген, затаив дыхание, опустил руку ему на пах. Член под ней наливался кровью, становился горячим, ласка даже во сне заводила мужчину так, что, наверное, ему снились непристойные сны. Ну, что же, когда он проснется, реальность окажется им под стать!
У самого него уже стоял как каменный. Пожалуй, пора приступать к самому интересному. Он откинул нижнее кимоно, оголяя бедра и задницу будущего любовника, и начал поглаживать их ладонями. Свой изголодавшийся член он приладил между крепких ягодиц и стал тереться о промежность. Удовольствие затопило, как волна теплой воды, нестерпимо захотелось наконец-то вставить. Он немного отстранился и нашел рукой вход, он был мокрый от смазки с его члена и невыносимо горячий.
Мугену было уже наплевать, даже если Дзин проснется сейчас, ему уже ничто не поможет. И он протолкнул средний палец вовнутрь. Еще один вздох, и все тело задрожало. Вдруг он понял, что дыхание уже стало прерывистым, оно уже не такое глубокое как прежде, а значит, возможно, Дзин уже не спит? А это значит, что он просто притворяется и сам не хочет прерывать процесс!
Эта мысль вдохновляла на подвиги, и окинавец, достав палец, стал пристраиваться к входу. Было неудобно, и вставить в лежащего на боку, с плотно сдвинутыми бедрами, мужчину оказалось не так уж легко. Он попробовал приподнять верхнюю ногу, как вдруг почувствовал движение: перед ним сами раздвигали ноги, делая доступ к своему входу открытым. Но мало того, черноволосая голова приподнялась и Муген услышал наконец то, что с недавних пор слышал в своих снах.
- Да… Муген, возьми меня!
Муген остолбенел.
Потому что слова были теми, но вот голос был совсем другой!
Не в силах сразу понять, как такое могло произойти, несостоявшийся любовник ошарашено оглядел комнату – ему казалось, что в ней был кто-то еще. И лишь убедившись в том, что они одни, наклонился, всматриваясь в лицо партнера. Бледные в темноте, тонкие черты действительно напоминали Дзина, но только напоминали. Рассмотрев человека перед собой хорошенько, Муген понял, что перед ним ни кто иной, как Накамура Утаэмон, без грима и с распущенными волосами.
Такой поворот событий застал его врасплох, незадачливый поклонник никак не ожидал увидеть перед собой кого-либо кроме ронина. И, немного оправившись от шока, спросил:
- Как ты тут оказался?
Накамура по-кошачьи перетек ближе к ночному гостю и промурлыкал ему в самое ухо:
- Дзин уступил мне комнату. Он видел, как ты на меня смотрел вечером, и сам предложил, сказав, что передаст тебе, где меня искать. Ну, иди же ко мне, мой тигр!
«Тигр» натянул штаны на все еще стоявший член и грязно выругался.
- Да что с тобой? Почему ты так удивлен? Или он ничего не сказал тебе? И кого же ты ожидал тут увидеть?!
- Эта сука… Где он? Я его убью!
Муген вскочил, понимая, что меч оставил в свое комнате, и было уже рванулся за ним, но актер ухватился за его ногу, повиснув мертвым грузом.
- Ну, куда ты? Какая разница, кто тут должен был быть, - Накамура уже смекнул, что их нагло обманули. – Зато теперь здесь я, и ты готов, ну ка, давай посмотрим, не растерял ли ты свой пыл.
Он провел пальчиком с острым коготком по бедру Мугена, и тот почувствовал, как мурашки побежали по спине.
- Ну, вот, тут все в порядке, - рука добралась до паха, и он гладил член прямо через ткань штанов.
- Смотри, как он возбужден, он хочет, чтобы его ласкали, целовали, облизывали, брали в рот… Хочешь, я возьму у тебя в рот? Ты нравишься мне, Муген. Он посмеялся над тобой, пусть… Но я-то хочу тебя, я тут, рядом. Смотри, я готов отсосать у тебя. Я открою рот, но ты сам должен положить в него свой член. Я не хочу тебя принуждать, если хочешь, можешь уйти. А если нет, просто позволь мне, я с удовольствием тебя удовлетворю.
От бесстыдных слов, от вида стоящего перед ним на коленях парня, так похожего на того, кого он желал, у Мугена закружилась голова. Все его естество кричало «Суй свой хуй ему в глотку! Отрахай его так, чтобы чертям стало тошно!», но разочарование и обида не давали желанию поглотить его полностью.
«Давай, - думал он про себя. - Не будь дураком, получи хоть что-нибудь!».
В это время юноша провел острым язычком по верхней губе, затем облизал нижнюю и застыл, с широко раскрытым ртом. Видя, что партнер еще колеблется, он высунул язык, словно приглашая скользнуть по нему головкой.
И Муген не выдержал. Он схватил его за подбородок, вытащил член и стал водить по влажному рту партнера, легонько ударяя по губам, скулам и носу. Так продолжалось некоторое время, и Накамура сидел и смирно ждал, что будет дальше, лишь иногда, когда розовая головка оказывалась совсем рядом, он кончиком языка дразнил чувствительную кожу. Наконец эта игра наскучила обоим, и Муген одним движение ввел член в рот партнера. Тот опять высунул язык, принимая его, и, наконец, сомкнул вокруг губы.
Муген застонал. Сказать, что актер сосал первоклассно, это ничего не сказать. Он сосал так, словно был рожден только для этого. То принимая полностью в рот, то посасывая лишь кончик, то беря его за щеку – и все это время проворный язычок двигался, облизывал, щекотал. Одной рукой он ласкал основание и мошонку, а другой дрочил себе. И вся эта картина: развратного, похотливого и такого бесподобного в своем бесстыдстве молодого мужчины – совершено затуманивала сознание и взвинчивала возбуждение до крайней степени.
Муген схватил за затылок и прижал черноволосую голову к своему паху. Накамура расслабил горло, полностью впуская немаленький член в себя.
- Ой, блядь… - стонал его партнер. – Как ты сосешь…вот это отсос… вот так… возьми за щеку еще раз…
Ответом ему было то, что его ствол выпустили изо рта, а затем полностью заглотили опять. И опять, и еще раз, и много раз, раз за разом…
Муген чувствовал, что вот-вот кончит, он посмотрел вниз – парень дрочил себе так отчаянно, что было ясно, что он и сам на пределе. Окинавец решил, что пора заканчивать, и крепко схватил голову партнера и насадил его до основания. Затем немного отпустил, и опять вставил по самое горло. У юноши на глазах навернулись слезы, но мужчина его не отпускал, и продолжат безжалостно трахать его рот, давай вздохнуть лишь на мгновенье.
Тот запрокинул голову, чтобы член легче входил в гортань, и полностью подчинился грубому сношению, опустив обе руки, уже ласкал не только свой член, но и анус. Смотреть на извивающегося молодого человека, удовлетворяющего себя обоими руками, в то время как его столь жестко имеют в рот, было слишком соблазнительно – и, еще раз глубоко загнав, Муген дернул его голову на себя, и стал кончать прямо в горло. Накамура изогнулся, закашлялся, не имея возможности проглотить все и стараясь хоть немного отстраниться, и, не выдержав, кончил обильно залив спермой свой живот.
Как только разжались руки поддерживающие его, он сразу рухнул на татами.
Окинавец поправил одежду и шагнул к выходу.
Уже возле дверей он остановился, и бросил через плечо:
- Ну, все, пока! – и поднял руку в привычном жесте.
Он прошмыгнул в свою комнату, где наконец-то заснул сном праведника.
Но если бы он был не так расслаблен после секса, то заметил бы, что дверь чуть дальше по коридору была приоткрыта, словно за ним кто-то наблюдал.

- Вот, смотрите, какой я благодетель, - Муген поставил на полуразвалившийся столик небольшой узелок.
- Ой, что там? - Фуу метнулась к нему, и ловко развязала платок. Внутри оказалась коробочка с онигири и две бутылочки.
- В бутылках сакэ, - пояснил добычик.
- Я бы удивилась, если бы там было бы что-нибудь другое, уж больно довольна твоя наглая рожа.
- Эй, полегче, я работал, как проклятый весь день, чтобы вы пожрали. Так что немного уважения!
- И что же ты делал? - включился в беседу Дзин.
- Ну, там молодая вдова на краю деревни живет… дровишек наколоть… забор починить… так, по мелочи, - и он самодовольно усмехнулся, давая понять, что именно «по мелочи» было самым утомительным.
Фуу хмыкнула и стала готовить нехитрый стол.
Утром Муген действительно встретил вдову, хотя она была уже далеко не молода, более того, было непонятно, как старуха еще передвигала ноги. Она остановила его на дороге, ведущей в деревню, и попросила помочь донести большую вязанку дров, грубиян хотел было отказаться, но она пообещала ему дать поесть и еще кое-чего в придачу, и он согласился. В доме же оказалось, что нужно немного починить крышу, наладить забор, и он провозился у нее почти дотемна. Зато бабка приготовила ужин и поджидала его в хижине.
Отправив в рот половину рисовых шариков, Муген заявил, что в заброшенном домике на дороге его ждут спутники, и напомнил про обещанное сакэ.
- Помню, как же, помню. Вот тебе, милок, я тут собрала поесть, и парочку бутылочек припасла. Да к тому же, могу дать тебе кое-что получше сакэ.
- Что, бабка, дурь у тебя есть?
- Есть, как не быть, да только она денег стоит.
- Денег нет, старая ведьма, говори, что еще надо сделать.
Та отвела его во двор и показала оставшийся фронт работ.
- Слушай, немощная, я и так за день, считай, твою хибару перестроил, так что, принесу воды, и хватит!
На том и порешили.
Было уже совсем темно, когда он довольный возвращался к месту их ночевки. Как только бабка заикнулась про траву, в лохматой голове тут же созрел план. Нет, созрел План. Он был, как все гениальное, прост. А состоял в том, чтобы накурить постоянно ускользающего от него приятеля и трахнуть. Муген знал по собственному опыту, что накуренный человек на многие вещи смотрит гораздо спокойнее, а если повезет и трава будет забористой, то и физически сопротивляться ронину будет сложно. И тогда уж он точно окажется под вероломным окинавцем в два счета.
Правда, были сомнения, станет ли правильный самурай курить шмаль? Но и тут был найден выход – вместе с травой у старухи было конфисковано немного табака. По дороге он перемешал все в маленьком платочке, так что подозрений ни у кого возникнуть не должно.
Правда, была еще загвоздка в виде Фуу, но и это можно было решить, если применить фантазию. Пройдоха дал волю воображению, и решение пришло опять-таки простое и изящное - напоить девчонку сакэ. Как показывал опыт, она намертво отрубалась после одного блюдечка и не подавала признаков жизни, как минимум, до утра.
Все вышло, как он и планировал. Луна только всходила, а Фуу уже спала, без задних ног, за небольшой полуистлевшей перегородкой. Мужчины, поев и выпив, удобно устроились у небольшого очага.
- Смотри, что еще у меня есть, - Муген с видом фокусника достал из-за пазухи маленький узелок. - Первосортный табак, нет ничего лучше, как покурить после ужина.
Дзин согласно кивнул и достал кисэру – маленькую, всего на пару щепоток табака, длинную трубку.
Окинавец сделал первую затяжку, блаженно прикрыв глаза, и передал трубку ронину. Тот вдохнул терпкий дым и выпустил тонкой струйкой изо рта.
- Табак не очень…
- Ну, что же ты хотел, разве в такой глуши встретишь что-нибудь приличное, - несмотря на свои слова, Муген выглядел очень довольным. Затянулся еще раз. В груди почувствовалось приятное тепло. В голове как-то прояснилось, и он вернул кисэру товарищу.
Тот сделал еще пару глубоких затяжек и, посмотрев, что табак прогорел весь, выбил трубку в очаг.
Наблюдать за ним было приятно. Все движения стали плавными, хотя он и так не отличался особой порывистостью, но теперь казался еще более изящным.
Муген заложил руки за голову и оперся спиной о стену.
Все его тревоги и беспокойства как-то постепенно отходили на второй план. Сейчас покой стал заполнять душу неугомонного бродяги. Он подумал о том, как глупо было волноваться о… да, обо всем волноваться просто глупо! Зачем? Когда так хорошо, такая тихая ночь, звезды сверкают, подгладывая с темного неба, легкий ветерок шепчет… что он там шепчет? Муген прислушался.
Ах, да, ветер шепчет «ш-ш-ш-ш-шшшшш…»
И так хорошо, что чувствуешь – ты часть этого мира, и этого огромного неба, и этих бесконечных звезд, и листвы, и камней… И все, даже твои пальцы на ногах и маленькие розовые уши твоего собеседника – все это тоже часть вселенной…
«Отличная травка… Эко меня торкнуло», - лениво проплыло у него в голове. Он посмотрел на товарища - тот внешне остался обычным, лишь глаза покраснели и взгляд из-за очков стал каким-то рассеянным.
- Давай, еще добавим, - предложил он, начиная забивать вторую трубочку.
Дзин согласно кивнул и первым сделал несколько коротких затяжек.
- Странный табак. На вкус ужасный, но крепкий, даже как-то в голове посветлело…
- Точно, классный, я вот тоже чувствую…
Он замолчал на полуслове, пристально вглядываясь в собеседника. Все мысли улетучились вместе с дымом, и казалось, что можно смотреть в одну точку до бесконечности. Оба сделали еще по паре тяг и отложили трубку опять.
Теперь уже все тело наполнилось теплом, казалось, ласковый ветерок бежит по венам, от головы через грудь, к ногам и рукам. Голова стала легкой, как воздушный змей, а мысли такими простыми и понятными.
- Вот ты, небось, думаешь, что я сплю и вижу, как тебя трахнуть?
- А? – не понял Дзин.
- Ну, я о том, что ты спишь с катаной после того случая в бане, что поменялся комнатами с этим педиком из театра, и все такое. А ведь я совсем не о том думаю, - Муген сейчас и правда верил во все, что говорил, - Я ведь просто хочу драться с тобой, или защищать, если их больше, или просто вот так курить по вечерам, или идти к горизонту…
Дзин слегка качнулся и попытался сфокусировать взгляд. Глаза его закрывались и стали совсем узкими, как два полумесяца в ночи. Он попробовал обозначить удивление, подняв одну бровь.
- Что? Откуда ты знаешь, что он педик?
Вопрос показался Мугену неожиданным, и он застыл, всматриваясь в лицо напротив.
- Кто?
- Тот, с кем я поменялся комнатами.
- А вот это уже другой вопрос. Зачем ты это сделал?
- Я тебя не понимаю, мне кажется… мы говорим о разных вещах.
- Точно, тогда давай забьем еще одну.
Сказано – сделано, и третью трубку они курили уже полулежа на досках веранды,
на которую вышли, чтобы посмотреть на ночное небо.
- Ммм…Так о чем мы там?
- Я говорил, что не хочу тебя трахать.
- Так ведь я и не настаиваю…
- Ты не понял, мне просто нравится, как ты дерешься, твой стиль… когда ты так вот вжих-вжих – Муген поболтал рукой в воздухе, - вот тогда ты просто великолепен в своем …великолепии.
- Это хорошо.
- Что хорошо?
- Не знаю, просто мне кажется, все хорошо…
Муген подполз ближе и лег рядом. Голову наполнял сладкий туман, уже где-то на краю сознания мелькала мысль, что все было затеяно с совершенно другой целью. Он перевел взгляд на ронина, тот имел вид совершенно умиротворенный. Лежал, подложив локоть под голову, и смотрел на дырявую луну. Губы слегка улыбаются, очки он снял, такой близкий, доступный, родной…
И само по себе так вышло, что он наклонился и поцеловал тонкие губы, медленно, легко, без нажима или принуждения. Просто припал сухим горячим ртом, слегка лаская языком, словно шепча какие-то слова. Голова закружилась, и стоило закрыть глаза, как его понесло водоворотом в какую-то темень, туда, где падают звезды…
И уже оттуда, с заоблачной дали, словно между ними сотни километров, он услышал, свое имя: «Муген, ты…». Что было дальше, он уже не знал, ибо вселенная поглотила его…